Вышедший из боковой двери Де Орио занял судейское месторовно в час.

– Добрый день всем.

Меня удивило, что на нем мантия – ведь сегодня неофициальное слушание. Постучав пальцем по микрофону, Де Орио обратился кслужителю:

– Мистер Бердик, заприте, пожалуйста, двери на ключ.

Женщина-секретарь раскрыла блокнот.

– Мне сообщили, что представители сторон и их адвокатыявились в полном составе, – сказал судья, глядя на меня так, будто я призванбыл отвечать за изнасилование. – Я пригласил вас сюда, чтобы попытаться решитьдело миром. После вчерашних консультаций с адвокатами я пришел к выводу, чтонаша встреча будет полезной. До сих пор мне не приходилось созывать подобноесовещание едва ли не сразу после подачи иска, однако если стороны согласилисьпринять в нем участие, значит, оно вполне своевременно. Хочу напомнить вам,джентльмены, о конфиденциальности. Ни один из вас ни при каких обстоятельствахне обмолвится прессе о том, что услышит здесь.

Надеюсь, понятно? – Судья глянул в нашу с Мордехаем сторону,и следом за ним к нам повернулись головы тринадцати человек, сидящих за столомзащиты.

Мне захотелось встать и напомнить им: самые тяжелые ударынанесли мы, но драку-то начали они.

* * *

Служитель раздал листки с текстом обязательства онеразглашении информации. Расписавшись, я вернул бумагу.

В цейтноте юрист редко бывает в состоянии пробежать глазамидва абзаца и принять решение; опасаясь подвоха, люди из “Дрейк энд Суини”тщательно изучали подписку о неразглашении.

– Проблемы, джентльмены? – обратился к ним Де Орио.

Толчок возымел действие, и служитель собрал подписанныедокументы.

– Пойдем прямо по повестке дня. Первым пунктом значитсяобобщение фактов и концепция ответственности. Мистер Грин, как истцу – вампервое слово. В вашем распоряжении пять минут.

Мордехай поднялся и с независимым видом сунул руки вкарманы. Для изложения сути дела ему хватило двух минут. Де Орио цениллаконичность.

От имени ответчиков выступил Артур. Он согласился с фактами,приведенными оппонентом, однако в вопросе ответственности его точка зрениянесколько отличалась от нашей: значительная часть вины за трагедию лежала наснежной буре, обрушившейся внезапно и превратившей жизнь многих горожан внастоящий ад. Серьезные сомнения вызывала у него и разумность действий ЛонтиБертон.

– Женщине с детьми было куда пойти. В городе имеются приюты.Предыдущую ночь она провела в подвале церкви вместе со многими другими. Зачемона ушла? Это мне неизвестно, но я уверен: из церкви ее никто не гнал, вовсяком случае, мы не нашли такого человека. В пригороде живет бабушка Лонти.Кроме того, какая-то часть ответственности лежит, видимо, и на самой жертве.Наверное, она должна была проявлять большую заботу о своей семье.

Для Артура это была единственная возможность возложить винуна мертвую женщину. В присутствии присяжных ни он, ни его адвокат, если толькобудут находиться в здравом уме, не осмелятся даже намекнуть, что Лонти Бертонхотя бы косвенно виновна в смерти своих детей.

– Прежде всего почему она оказалась на улице? – резкоспросил Де Орио.

Артур ничуть не смутился:

– Помня о цели сегодняшней встречи, ваша честь, мы готовыпризнать, что выселение было незаконным.

– Благодарю вас.

– Не стоит. Мы просто сочли необходимым отметить, что частьответственности за случившееся ложится на мать.

– Как велика эта часть?

– По меньшей мере пятьдесят процентов.

– Не слишком ли много?

– Мы считаем, нет, ваша честь. Мы действительно выставили еена улицу, однако до трагедии она прожила там более недели.

– Мистер Грин?

Мордехай выпрямился во весь гигантский рост и укоризненнопокачал головой, как профессор, разочарованный ответом студента, запутавшегосяв самых элементарных вещах.

– Люди, о которых мы говорим, мистер Джейкобс, не могут всколько-нибудь короткие сроки найти жилье. Поэтому их и называют бездомными. Выпризнали, что выгнали женщину с детьми на улицу – там они и погибли. Я судовольствием побеседую на эту тему с присяжными.

Артур втянул голову в плечи. У Рафтера, Маламуда и Барри,ловивших каждое слово Мордехая, лица заметно помрачнели.

– С ответственностью все ясно, мистер Джейкобс, – казал ДеОрио. – Поведение матери вы при желании сможете обсудить с жюри, хотя несоветую.

Мордехай и Артур сели.

Если нам удастся доказать вину ответчика, перед присяжныминеизбежно встанет вопрос о нанесенном ущербе.

* * *

В повестке дня он числился вторым. Рафтер подробно доложил орезультатах своего кропотливого исследования. Еще раз я услышал о разнице вподходе к денежной оценке смерти ребенка и взрослого. Калькуляция доходов ЛонтиБертон, которые она никогда не получит, вызывала омерзение.

В конце концов Рафтер объявил знакомую сумму: семьсотсемьдесят тысяч долларов.

– Но ведь это не последнее ваше слово, мистер Рафтер? – Ввопросе Де Орио прозвучал скрытый вызов. – Неужели это и вправду окончательнаяцифра?

– Нет, сэр.

– Мистер Грин?

– Мы отклоняем данное предложение, ваша честь. Все этидетали не имеют для меня никакого значения. Я думаю лишь о размерах той суммы,в справедливости которой смогу убедить жюри присяжных. Со всем моим уважением кмистеру Рафтеру должен заметить, что сумма окажется намного больше предлагаемойим.

Оспорить Мордехая никто не решился.

– Пятьдесят тысяч за смерть ребенка? Смешно. Явно заниженнаяоценка отражает бытующие в обществе предрассудки насчет детей бездомныхродителей, тем более когда речь идет о представителях другой расы.

Сидящие за столом защиты нервно заерзали в креслах – все,кроме Гэнтри.

– У вас есть сын, мистер Рафтер. Согласились бы вы получитьза его гибель пятьдесят тысяч долларов?

Рафтер углубился в изучение пустой страницы блокнота.